Наверное, у каждого было такое настроение, пропитанное насквозь романтикой. Ты выходишь из подъезда, где вместо снега странное, серое месиво, а мороз воовсе не проворно щипает тебя за щеки, а лишь изредка ласково пробегает по сухой от зименего авитоминоза коже прохладными пальцами. Наипрекраснейшее время для самоубийства. Замечали, наверное, что летом самоубийств не там много много. Представляете, как на человека, с неустойчивой, пошатанной жестоким обществом психикой давят серые, типовые девятиэтажки, обступая его с со всех сторон, сжимая его грудную клетку до характерного хруста ребер.

Осенью хулиганы-тучи тусклым и унылым хороводом заковывают голубое небо, дышащее свежестью. И эта серость, бесцветность плотной петлей из безжизненных желтых листьев обхватывает твое горло, а вечером уже настоящая, плетеная веревка перекрывает поток кислорода в легкие. Отвратительно не так ли? Не для всех осень — это золотое время, время легкой, едва заметной грусти за чашкой горачего чая в теплых вязаных носках с котиками. Но три месяца — это так мало, чтоб довести до самоубийства человека, кто наполнился хотя бы на четверть энергетикой лета.

На смену сразу же приходит зима, в пушистой снежной шубке, с большими, голубыми, ледяными глазами, но с такой искренностью. Словно она верит во что-то новое, свежее, словно мороз способен на чудотворную реинкарнацию. А ведь сейчас зима вовсе не та. Возможно, какой-то разбойник поймал ее в ноябрьскую темную ночь, сорвал белоснежную шубку, уронил белесую красавицу в лужу, запятнав белокурую косу тяжелыми, пошлыми ошметками депрессивной осенней грязи. Невероятно жестокий и безнравственный поступок. 

А она все равно пришла. Пусть с опазданием. Но пришла. Помните раньше зима отличалась пунктуальностью? Бывало, что и раньше приходила, выталкивая осень с трона звонким смехом, так похожим на перезвон сосулек, свисающих с крыш в середине февраля. Что теперь же? Теперь  к 10 числам декабря она наконец появляется. Без обещанной тройки лошадей, в рваной шубе, с которой свисают ошметки снежной шерсти вперемешку с кусками засхохшей грязи, волосы не собраны в тугую, обжигующую белезной косу, нет. Спутанные, грязные они тяжелым комом падают на опущенные плечи, где кожа сухая и даже местами видны трещины. Такая зима приходит уже второй год, и, клянусь, я бы убила этого негодяя, кто так беспощадно второй год готов надругаться над девственной красотой нашей зимы.

От такого пейзажа прохожие прячут носы в черные шарфы, на глаза надвигают шапки и спешат поскорее в свои автомобили, автобусы, маршрутки, лишь бы уберечь свои замшевые сапоги от вездесущей слякоти. И ведь каждый из нас такой. И я такая. Правда. У меня самой замшевые сапоги, и я не в восторге, когда потрясающая смесь полуталого снега и воды коварно пробирается в недры замши, тем самым разрушая дорогостоящий материал.

Но вот бывает такое настроение, когда даже эта нелицеприятная «снежная» кашеца заставляет тебя глуповато улыбаться. А когда ты смотришь на небо, одетое в плотный кокон туч, то морщишь нос от удовольствия. Ты просто в этот день влюблен в каждую негативную частицу погрязшей в порочности и грязи зимы. А знаешь почему? Потому что в твою голову в утро, когда солнце еще дремало в своей постели под пологом горизонта, пришел в голову образ человека,  такого знакомого, такого теплого и даже родного. Ты хорошо помнишь изгиб верхней губы этого человека, его разрез глаз, небольшую полоску кожи поперек правой брови, жутковатый шрам на предплечье. Ты думаешь об этом человеке и не проклянаешь его за то, что у вас недомолвки, за то, что вы не вместе, за то, что невзаимно. Ты просто радуешься тому, что способен на такую штуку, которая заставляет тебя улыбаться слякоти. Ты радуешься спопобности любить, что где-то внутри тебя есть такой участок заставляющий всю твою симпатическую неврную систему работать не по плану.

Обними тебя этот человек и что? Сердце забьется в припадке тахикардии, желудок завяжется в морской узел, каждая мышца будет в напряжении сводить все твои конечности, но ты будешь наслаждаться, для тебя это комфортно. Это любовь.И сейчас я не буду рассуждать о любви, да мне, черт возьми, не хватит всех блогов  мира, чтоб рассказать, что я думаю об этом чувстве, как я его чувствую, что оно со мной делает. Но настроение у меня такое светлое и ламповое. И за это я могу благодарить мою возможность любить. Поверьте мне на слово, пожалуйста. 

И вот ты стоишь на крыльце подъезда, смотришь на спешащих прохожих (совсем скоро электричка), чьи лица замотаны в несколько слоев шарфа, головы прикрывают плотные капюшоны, а уши пронзают наушники, а ты стоишь. Возможно, в тебя даже кто-то врежется, слишком задумчивый или невыспавшийся горажанин, пробурчит в твою сторону (но обращаясь в пустоту перед собой, однако подразумевает тебя) какое-нибудь бессвезное и, скорее всего, бессмысленное замечание и уже через 15 секунд о тебе забудет. А ты уже чувствуешь как уголок губы, правый уголок предательски пополз вверх. Почему предательски? Сейчас вся солидарности рутинному обществу разрушилась сокращением нескольких мимических мышц. Ты счастлив, ты улыбаешься, а они ненавидят понедельники, ждут пятницы, а потом ненавидят пятницу, потому что она не оправдала свои ожидания. А тебе хорошо, настроение бурлит такой теплой романтикой, как кофе с корицей в кофеварке. Ты даже не ненавидишь понедельник, а значит тебя начинает ненавидить все общество. Таковы неписаные законы социума. 

А, знаешь, плевать на законы. Вытяни ладонь вперед и на нее уже падают микроскопические, беззащитные снежинки, как крохотный сигнал сверху о том, что будет все прекрасно и совершенно, как форма этих заледенелых капелек, когда-то бывшего дождя.